— Представьте себе, — говорил он [Достоевский] , — что мы с вами стоим у окон магазина Дациаро и смотрим картины. Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит. Он чего-то ждет и все оглядывается. Вдруг поспешно подходит к нему другой человек и говорит: "Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завел машину". Мы это слышим. Представьте себе, что мы это слышим, что люди эти так возбуждены, что не соразмеряют обстоятельств и своего голоса. Как бы мы с вами поступили? Пошли ли бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились ли к полиции, к городовому, чтоб он арестовал этих людей? Вы пошли бы?
— Нет, не пошел бы...
— И я бы не пошел. Почему? Ведь это ужас. Это — преступление.
Федор Михайлович и в жизни, и в творчестве любил экстремальные ситуации, а я предлагаю рассмотреть ситуацию попроще. Никакой политоты, банальная бытовуха: вы увидели, как некто ворует только что высаженные декоративные кусты на городской клумбе. Или откручивает колеса на машине соседа. Или пытается залезть в чужое окно. Как вы поступите в этом случае: позвоните в полицию или нет?
Journal information