Шахматный дворец был знаком Ольге: как и всех туристов, ее приводили к этому величественному зданию во время обзорной экскурсии. Но тогда Ольге удалось лишь полюбоваться фасадом, украшенным статуями шахматных фигур - данью прихоти первого владельца дворца, страстного поклонника этой игры, а сейчас она с интересом и восхищением осматривала интерьер огромного бального зала с необычным мраморным полом в черно-белую клетку. По обе стороны от двери стояли покрытые серебристыми скатертями столики с легкой закуской и шампанским, в правом дальнем углу красовалась большая наряженная елка, на невысокой сцене в левом углу зала играл небольшой оркестр. Общество, собравшееся в зале, показалось Ольге не столько многолюдным, сколько блестящим: все дамы - в вечерних платьях, кавалеры - во фраках. Она заметила и порадовалась про себя, что случайно угадала стиль и не выбивается из общего ряда: все собравшиеся были одеты и причесаны в духе 1930-х.
Ольга и господин Герберт подошли к одному из столиков, где их приветствовали очень тепло. Напрасно Ольга опасалась неловкости: ей улыбались так дружелюбно, точно давно ее знали. Едва они поздоровались, как расторопный официант тотчас наполнил их бокалы золотистым шампанским. Герберт поднял бокал и предложил выпить за всех присутствующих. Шампанское оказалось чудесным.
Оркестр заиграл нечто вроде фокстрота, и спутник Ольги, поклонившись, пригласил ее на танец. Пришлось признаться, что она не умеет танцевать фокстрот.
- Ничего, у вас все получится. Это несложно! - заверил ее Гербер, оказавшийся великолепным танцором. Он протянул ей левую руку, правой приобнял за спину и закружил по гладкому полу так легко, что Ольге и впрямь стало казаться: ну что здесь сложного? Просто подчинись музыке и доверься партнеру, и тело все сделает само. Главное - понять настроение танца, а с фокстротом все ясно: если вальс - это романтичное свидание, то фокстрот - всего лишь кратковременный флирт без всяких последствий.
Подхваченная вихрем танца, Ольга чувствовала себя воздушной, грациозной, красивой - и, похоже, не обольщалась на свой счет, поскольку от желающих ее пригласить не было отбоя. Она даже ощутила легкую неловкость перед господином Гербертом за то, что все время танцевала с другими; впрочем, как она заметила, ни он, ни кто-либо другой не обращал на это внимания. В зале царила удивительная атмосфера: свободная, непринужденная и в то же время утонченно-сдержанная. Смех и шутки звучали вполголоса, и, несмотря на непрерывно льющееся в бокалы шампанское, никто не был пьян.
Почувствовав легкую усталость, Ольга решила чуток передохнуть и собиралась отказать очередному кавалеру, но увидев, кто к ней подошел, передумала: перед ней стоял статный синеглазый красавец лет тридцати пяти - сорока. В отличие от других мужчин в зале, он был не во фраке, а в парадной форме морского офицера, которая очень шла к нему. Красавец пригласил Ольгу на танго и повел ее по залу так легко и в то же время эффектно, что не будь на нем формы, его можно было бы принять за профессионального танцора. За несколько минут Ольга и незнакомец пережили целый роман - тот самый, который переживает любая пара, танцующая танго; роман, в котором слились воедино страсть и ревность, надежда и отчаяние, ночь любви и разлука. Когда звуки музыки стихли, пары, оказавшиеся рядом с ними, сдержанно зааплодировали.
Моряк поклонился, Ольга отблагодарила аплодировавших книксеном. Их взгляды встретились, и Ольга пожалела, что танго - не тот танец, во время которого можно поговорить. А жаль: интересно узнать, такой же он хороший собеседник, как и танцор.
- Позвольте вас проводить к вашему столику! - улыбнулся моряк.
- Извольте, - заулыбалась в ответ Ольга.
- Эдвард! Здравствуй, старина! - приветствовал их господин Герберт, когда они подошли, и обменялся с моряком крепким рукопожатием.
- Я помню его еще школяром, который мечтал о море, - пояснил Герберт Ольге, - а сегодня горжусь тем, что знаком с командиром подводной лодки.
- Господин Герберт - давний друг моего отца, - сказал Эдвард.
Вновь зазвучала музыка, и все ушли танцевать, кроме Ольги и Эдварда. Они остались вдвоем у столика, как два заговорщика, и с минуту молчали, глядя друг другу в глаза.
- Вы, наверно, из семьи моряков? - прервала молчание Ольга.
- О нет, - покачал головой Эдвард, - наша родовая усадьба расположена в ста километрах от побережья. Я впервые увидел море в пять лет, когда мы переехали в этот город. Окна нашего дома выходили на набережную, и однажды вечером я стал свидетелем настоящей бури. Море, которое я привык видеть таким ласковым и смирным, предстало в ином, грозном обличье. Оно ревело, оно вздымалось огромными волнами, оно захлестываало набережную. Странно, но я не испугался стихии, наоборот, во мне появилось желание посоревноваться с ней, бросить вызов.
- Сражаться со стихией и побеждать - что может быть увлекательнее! Ваша жизнь полна романтики.
- Ее куда меньше, чем я представлял когда-то, хотя жаловаться на скуку не приходится.
- А на что приходится жаловаться? - решила поддразнить его Ольга.
- На одиночество.
- Не может быть!
- Да, да, - хотя Эдвард говорил шутливо, но глаза его не смеялись. - Как только женщины узнают, сколько месяцев я провожу в рейсе, они теряют ко мне интерес. Больше никто не хочет ждать по полгода мужчину.
- Возможно, стоит поискать девушку из своей среды? Дочери и сестры моряков привыкли ждать.
- Я тоже так думал, но оказалось, что все наоборот: им ожидание до чертиков надоело в родительской семье, и в качестве мужей они ищут... сухопутных черепах.
Ольга и Эдвард расхохотались.
- Серьезная ситуация! Но у нее есть одно преимущество: если какая-то женщина станет вас ждать, вы можете быть уверены, что она полюбила вас по-настоящему.
- Да, - перестал смеяться Эдвард. - И я не утратил надежды встретить такую женщину.
Вроде бы ничего не значащий треп между танцами, легкий флирт, без которого не обходится ни один бал, но за словами и смехом стояло что-то еще. Это "что-то" проступало во взгляде Эдварда, в его желании подойти к ней максимально близко, а еще больше - в той подавленной страстности, с которой он танцевал танго - танец, казалось бы, очень далекий от скандинавского темперамента.
Эдвард хотел сказать еще что-то, но тут к столику вернулись господин Герберт и другие гости, и разговор утратил личный характер. Герберт предложил тост за флот и его офицеров, который все восторженно подхватили. После тоста один из гостей неожиданно для Ольги заговорил о политике.
- Как вы думаете, стоит ли нам ждать вторжения? Или эти немецкие господа удовольствуются Польшей?
- Вы, как всегда, пессимистически настроены, - ответил Герберт. - Лично я уверен, что большая война в обозримом будущем Европе не грозит.
- Хорошо бы, - вздохнула немолодая дама в темно-синем платье, - оба моих сына в армии.
- Если потребуется, мы все выполним свой долг, - уверенно сказал Эдвард.
Ольга ничего не поняла, но переспрашивать было как-то неловко. К тому же распорядитель бала объявил получасовой перерыв, и Эдвард вместе с несколькими гостями, вежливо спросив разрешения у дам, отправился в курительную комнату. Не курящий господин Герберт остался у столика.
- Вот и половина бала пролетела, - сказал он, взглянув на часы. - Через полчаса наступит полночь.
Эти простые слова огрели Ольгу словно обухом: она и предположить не могла, что уже так поздно! Она обещала хозяйке магазина, что скоро вернется! Но это не все: в хостеле, где она остановилась, в 12 ночи запирают двери, и если она опоздает, то попадет в нелепую ситуацию. Конечно, ее впустят, но после долгих объяснений и препирательств.
Господин Герберт заметил ее смятение и спросил, не пора ли ей возвращаться.
- Да, я уже почти опоздала!
- Тогда идемте! Я провожу вас, как и обещал.
У Ольги мелькнула мысль об Эдварде, но она не знала, где находится курительная комната, и потом, это выглядело бы немного странно - почти что бежать за мужчиной, чтобы попрощаться. Да и времени не было. Господин Герберт увлек ее вниз по широким ступеням мраморной лестницы в вестибюль, где набросил ей на плечи меховую накидку и оделся сам. Лакей распахнул двери, они покинули Шахматный дворец и поспешили по безлюдным улицам, украшенным сияющими гирляндами. Ночь была тихая, морозная и торжественная.
Очень быстро они оказались в тупичке за Пороховой башней и чуть ли не вбежали в магазин, где их ждала хозяйка. Ольга мгновенно переоделась и переобулась, поблагодарила хозяйку, подхватила рюкзак и помчалась в свой хостел в обществе господина Герберта, уверявшего, что бал подождет.
- Как джентльмен, я не могу допустить, чтобы дама одна ходила по улицам ночью.
Каким-то чудесным образом они оказались у хостела в без десяти двенадцать. Господин Герберт подождал, пока она войдет в здание, и лишь тогда, помахав на прощание рукой, ушел, растворившись в ночи.
(Продолжение следует)
Journal information